TEMP:01●25●28-01●25●28

34.16. Ицхак любит Эсава (01:25:28)

(28) И Ицхак любил Эсава, потому что дичь его была ему по вкусу; а Ривка любила Яакова.

И Ицхак любил Эсава Было бы ошибкой считать, что Ицхак просто был слеп и предпочитал Эсава из-за еды, которую тот приносил, не обращая внимания на его не всегда достойные поступки, а Ривка, которая видела больше, предпочитала Яакова. Истоки этих предпочтений Ицхака и Ривки лежат гораздо глубже. Ицхак чувствует психологическое родство с Эсавом, они оба – люди поля.

Потому что дичь его была ему по вкусу: Эти слова, описывающие взаимоотношения Ицхака и Эсава, могут иметь несколько вариантов понимания. Буквально «ибо ловля его – в его устах», - что можно перевести не только как «то, что Эсав ловил, было во рту Ицхака», но и как «Эсав ловил Ицхака своими устами».

Мидраш пониает это так, что Эсав задавал Ицхаку сложные религиозные вопросы: он, например, спрашивал, «как отделять десятину от соли и от соломы» - и этими устами, вопросами, ловил его.

Обычно десятину отделяют от урожая, и ни соль, ни солома к этой категории не относятся. Однако соль это ведь тоже «продукт земли» - и, может быть, говорил Эсав, от нее тоже хорошо было бы отделять десятину? А солома это не урожай для нас, но это еда для скота, так может надо отделять десятину и от нее?

Это были прекрасные вопросы, очень нравившиеся Ицхаку. Ицхак считал, что Эсав в своем потенциале великий праведник, который даже от соли и соломы хочет отделять десятину, а если по жизни он и делает что-то плохое (что Ицхак, конечно, знал), - то это ошибки, которые со всеми случаются.

При этом не следует думать, что Эсав просто обманывал отца, - потому что эти вопросы совсем не были со стороны Эсава фальшью или лицемерием, они были действительно настоящими вопросами, выражавшими его сущность.

Что лежит в фундаменте вопроса об отделении десятины от соли и от соломы? Отделять десятину, возношение, – означает обнаружить в данной вещи святость, вознести ее в Храм. Почему же так трудно найти святость десятины в соли и соломе? Соль – это неживое, она не растет. Святость же десятины проявляется лишь в живом, растущем. И солома, несмотря на то, что была растением, после того как зерна уже выбраны, стала отходами, не подходящими для человека, – а в том, что не годно в пищу человеку, нет святости.

Однако и соль, и солома являются все же частью еды. И Эсав, спрашивая об отделении десятины, проявляет тотальный подход к выявлению святости: если уж отделять десятину, то пусть она отделяется от всей еды в мире. Эсав – максималист, и это элемент его величия и силы: он хочет открыть святость во всем. Ицхак в принципе доволен. Хотя он, конечно, объясняет Эсаву, что от соли и от соломы отделять десятину не нужно - ему импонирует это свойство Эсава, ибо оно вполне выражает устремление такого человека как Ицхак, праведника категории суда. Для него нет разделения на святое и профанное – в принципе, все должно быть святым.

И действительно, иудаизм считает, что святость есть во всем. Однако далеко не во всем мы можем ее проявить.

Яаков – человек компромисса. Узнав, что от соли и от соломы нельзя отделять десятину, он отделит ее, по крайней мере, от хлеба, вина и оливкового масла, т.е. сделает то, что правильно, даже если это и несовершенно. Но «тотальный» Эсав в этой ситуации принимает совсем иное решение. Он говорит: если нельзя отделить десятину от всего, то я не буду вообще отделять ее ни от чего. Эсав не видит смысла делать что-то половинчато: если невозможно исправить все – то пусть ничего не будет исправлено.

Тяга к тотальной святости, стремление увидеть святость во всем без исключения свойственна и Ицхаку. Но Ицхак умеет сдержать себя; он умеет, видя не-идеальность мира, не сломаться и продолжать свой путь дальше, потому что он ограничивает свою гвуру. Эсав же делать этого и не умеет, и не хочет.

Итак, Ицхак любит Эсава прежде всего из-за психологической близости. Мы уже отмечали, что отцы часто ошибаются в выборе своих наследников. Отец хочет видеть наследника похожим на себя, - но на самом же деле настоящим продолжателем становится другой сын, который идет иным, не отцовским путем. Если отец преуспел на своем поприще, то его наследник должен не повторять уже пройденное, а проложить новую дорогу. Часто отцу тяжело осознать и принять такое положение вещей.

34.17. Ривка предпочитает Яакова

На роль лидера будущего народа не подходил в то время ни Эсав, ни Яаков. Лидером избранного народа не может стать тот, кто не обладает духовностью, не владеет «шатром». Но лидером не может стать также и тот, кто только сидит в шатре. Если же сыновья разделились по этому признаку – что же в такой ситуации было делать Ицхаку и Ривке?

Яаков, сидящий дома, в нынешних реалиях соответствовал бы ученику иешивы, который окружающим миром не занимается и в обыденной жизни мало что понимает. При этом из следующего стиха мы видим, что в семье есть разделение труда: Эсав бегает по полям, ловит и приносит дичь домой, а Яаков готовит ее. Вернувшись с охоты, Эсав не удивляется, что Яаков сварил еду, - видимо, в семье это является нормой. Яаков занят домашними работами, а это удел младших членов семьи, т.е. он незначительный человек. Вся ответственность за миропорядок лежит пока на Эсаве.

Ицхак, будучи человеком гвуры, оценивает мир таким, каков он есть – и потому в имеющейся ситуации выбирает Эсава, который хотя бы способен справиться с реальными жизненными проблемами.

Но Ривка – иной человек, человек хеседа. Она хочет не стоять на месте, а совершенствовать мир, смотрит не только на то, кем сегодня являются каждый из ее сыновей, но и на то, каков их потенциал развития и кем они смогут стать в дальнейшем.

Эсав доволен собой и статичен, он хочет оставаться таким, какой есть. А Яаков – человек динамичный, он хочет бежать вперед, «хватает Эсава за пятку», у него есть потенциал развития.

И тогда Ицхак предпочитает Эсава, видя сыновей такими, какими они являются сегодня, - а Ривка предпочитает Яакова, предвидя кем они станут завтра.